История философии в кратком изложении

и

укреплении собственной власти.

Рациональное отношение человека к природе и обществу, проявившееся

в

понимании некоторых естественных и общественных

закономерностей,

непосредственно связанных с повседневной практикой, не вызвало, однако, ни

у

шумеров, ни у вавилонян потребности искать новые ответы на вопросы

о

возникновении космоса, о сущности природных явлений и о месте человека

в

мире. Космогонические воззрения, содержащиеся в старейших

месопотамских

мифах, прошли определенное развитие, в них отразился новый социальный

и

политический опыт: эти изменения можно найти и в представлениях о

месте

человека, и в этических нормах, но миф всегда оставался формой

объяснения

этих мировоззренческих представлений.

Миф в древней Месопотамии служил универсальным объяснением

достигнутого

уровня познания. Однако наряду с религиозными представлениями он содержал

и

предпосылки развития науки и философии. В этом смысле он интегрировал в

себе

элементы, между которыми постоянно имелось противоречие. С одной

стороны,

для человека Месопотамии существовал ряд вещей познанных и освоенных,

с

другой - неизвестный и враждебный мир природы. Справиться с

непонятными

явлениями действительности можно было в эту эпоху лишь

"созданием"

устойчивого космического порядка, на который проецировались

существующие

общественные отношения. Поэтому космогонические мифы содержат

символическую

борьбу принципов порядка и хаоса: хаос всегда враждебен богам и людям.

В самой распространенной космогонии месопотамского мира "Энума

элиш".

("Когда наверху..."), которая имеет аналоги и в соседних регионах и

во

многом напоминает греческую мифологию, порядок представляет

верховный

вавилонский бог Мардук. Этот бог помогает другим божествам в борьбе с

Тиамат

- соленым праокеаном, из которого путем смешения с пресной водой

(Апсу)

родились все остальные боги. Структура и иерархия этого

божественного

общества были явно выведены из отношений, которые складывались между

членами

древнейших общин в процессе формирования первых классовых образований

и

централизации власти. Так как мифы становились принадлежностью

религиозного

культа, в них сохранялись определенные представления наиболее

архаичных

слоев общественного сознания. Мардук, например, стал правителем богов

на

основе их выбора именно в то время, когда им угрожало нападение Тиамат,

что,

несомненно, отражало древнюю социальную практику. В то же время в

мифах

содержалось и сознательное стремление восславить проводимое

упорядочение

общества, а существующую власть подкрепить божественным авторитетом.

Этот идеологический момент, отражающий общественный интерес,

наглядно

подтверждает изменение функций и места отдельных божественных

патронов

определенных племен, областей и городов. Авторитет и значение

богов

возвышались и приходили в упадок, набирали силу и влияние и теряли их.

В

качестве примера вновь можно сослаться на первоначально местного

и

малозначащего бога Вавилона Мардука, который вместе с ростом мощи

своего

города становится главным богом во всем государстве. В литературной

форме

этот процесс представлен в мифе "Энума элиш". Подобный

процесс,

мотивированный стремлением правящих кругов укрепить и

идеологически

поддержать социальные и политические изменения и закрепить их в

общественной

надстройке, происходит и в Ассирии. В ассирийском варианте этого

мифа

(примерно IX в. до н. э.) на месте Мардука стоит главный бог города

Ассирии

- Ашшура.

Прослеживать момент социального интереса в

мифологических

представлениях весьма сложно, но, так как он пронизывает все

представления,

показать изменения в общественном сознании весьма необходимо. В

первых

проявлениях философского мышления, встречающихся в древнейших

мифах,

идеологический аспект крайне важен. Он выступает на первый план там,

где

речь идет о проблематике, касающейся места человека в обществе.

К

идеологической функции мифа можно отнести, например,

подчеркивание

божественного происхождения королевской власти, значения

сословия

священнослужителей, а также обоснование перемещения политической власти и

т.

д.

Наряду с вопросами о возникновении космоса, мирового порядка

и

божественных законов, правящих миром, в месопотамском мышлении,

как,

впрочем, позднее и в греческой философии, возникают вопросы,

касающиеся

познания смысла человеческой жизни, а также этических норм.

Важным

источником для изучения этой проблематики являются так называемые свары

-

сборники пословиц, афоризмов, поучительных историй и другие

литературные

памятники, включая эпосы, в которых рассматривались жизненные ситуации

и

человеческие проблемы, а иногда давались и советы, как их решать.

Эта

литературная традиция является более широкой, чем собственно

мифологическое

предание, хотя они часто взаимопроникают и дополняют друг друга.

Примером может служить "Эпос о Гильгамеше". Рассказ о судьбе

и

деятельности урукского царя, правдоподобной исторической фигуры

первой

половины 3-го тысячелетия до н. э., который ищет бессмертия и

задается

вопросом о смысле человеческой жизни, представляет собой общее

завещание

шумеров, вавилонян и ассирийцев мировой культуре. В связи с поисками

более

широких предпосылок философского мышления можно привести хотя бы

философские

положения, содержащиеся в этом эпосе. На вопрос Гильгамеша о смысле

жизни,

которая оканчивается смертью, отвечает Утнапишти - единственный

бессмертный

из людей:

Жестокой смерти не избегнешь!

Разве навеки мы строим дом?

Разве навеки ставим печать?

Разве навеки братья разделяют наследство?

Разве навеки утвердился на земле гнев?

Разве навеки вздымается река и несет наводнение?

Куколку свою оставляет бабочка.

Тот облик, которым она могла быть обращена постоянно

к солнцу, не может существовать всегда!

Спящий и мертвый- как они подобны - разве оба они

не создают образ смерти?

В этой мысли, которая часто встречается в эпосе и образует смысл

всех

человеческих деяний, усматривается выражение традиционно пассивного

подхода

человека Месопотамии к жизни и собственной судьбе. Такой подход, однако,

не

характерен для всего содержания эпоса. Доминирует мысль о том,

что

ограниченность жизни во времени вынуждает человека сосредоточиться на

его

земной стезе и в этом мире реализовать все цели и стремления, что

человек

сам, собственными усилиями может достичь бессмертия. К этому

стремится

Гильгамеш, когда он вместе со своим товарищем Энкиду идет на борьбу

с

чудовищем Хумбабой. Он выражает это такими словами:

На бой пусть решится сердце твое, забудь о смерти,

отбрось страх!

Муж смелый, ловкий и осторожный, который идет впереди,

защитит себя и в здравии друга сохранит!

Если же оба, однако, падут, защитит свое имя!

В эпосе содержится еще целый ряд мыслей, которые

восславляют

человеческое деяние, отвагу обоих героев, сражающихся против чудовищ

и

богов, их дружбу и т. д.

Вопрос "как жить?" в месопотамской литературной традиции

встречается

сравнительно часто. На него дается ответ в многочисленных

пословицах,

поучениях и советах, которые во многом напоминают изречения греческих

"семи

мудрецов". В некоторых сохранившихся памятниках их создатели с

сомнением

подходят к вопросу относительно смысла религиозного культа. Примером

могут

служить литературные сочинения "Иова" и "Диалог господина с рабом",

в

которых заметен отход автора от существовавших религиозных и

социальных

установок.

Раб, предстань!-Я здесь, господин мой!

- Поспеши и принеси мне воду, хочу умыть руки, хочу своему

богу

принести жертву.- Принес, господин мой, принес!

Человек, приносящий своему богу жертву, спокоен в своем сердце и

дает

ссуду под проценты.

- Никогда, раб, я своему богу жертву не принесу

- Не приноси, господин мой, не приноси!

Привыкнет бог ходить за тобою, как пес, и повторять: "Исповедуй

мой

культ!", "Не посоветуешься ли со своим богом?" и постоянно чего-то

хотеть

(от тебя).

Скептицизм человека Месопотамии, касающийся возможностей его

познания,

в условиях древнего Ближнего Востока не был чем-то исключительным.

Для

сравнения можно привести египетские литературные сочинения Среднего

царства

"Разговор человека с его душой" и "Песня арфиста". Здесь также

проявляются

сомнения относительно религиозного культа и загробной жизни.

Несмотря на эти моменты, которые можно обнаружить в

ближневосточной

литературной традиции, традиционная мифология оставалась главным

источником,

откуда месопотамцы черпали сведения о своем месте в мире. В Месопотамии,

так

же как и в других областях древнего Ближнего Востока, не произошло

отделения

науки и философии от универсального мифологического понимания

мира.

Случилось это не потому, что здесь отсутствовали предпосылки

подобного

отделения, но потому, что уровень накопленных знаний

и

социально-экономические условия этого не требовали. Выше мы

обратили

внимание на сходные черты и часто даже на прямое влияние

месопотамских

представлении на возникновение древнейших античных философских систем,

что,

безусловно, ни в коей степени не умаляет вклада греческих

мыслителей.

Знакомство с древними восточными цивилизациями дает возможность

более

глубоко понять предпосылки их идей, которые не исчерпываются лишь

спецификой

условий жизни граждан греческих полисов в Малой Азии.

Предшествующая

традиция здесь определяла не только содержание, но и форму

досократовской

философии. Если, например, Фалес видел праматерию в воде, а всю

природу

принимал как "живую", то можно обнаружить связь между этим его

утверждением

и отношением к воде как к началу, характерному для древних

народов

Месопотамии и Египта. Фалес, Пифагор и другие греческие философы,

кроме

того, посещали страны Ближнего Востока и знакомились с духовным

наследием

этих древнейших цивилизаций непосредственно.

Влияние месопотамских представлений о мире заметно также в учении

так

называемых орфиков. Древнейшая греческая философия не ограничилась,

однако,

этими влияниями. Греки в своих рассуждениях о сути бытия и его

проявлениях

очень быстро оставили старые мифические представления. Миф в их

изложении

лишь одна из возможностей объяснения- и передачи своих наблюдений и знаний

о

мире. Сумма накопленного опыта, которую они расширили и

упорядочили,

позволила им в новых общественных условиях, опираясь на

рациональное

понимание реальности, давать ответы на вопросы, касающиеся

существования

мира и человека.

ФИЛОСОФИЯ ДРЕВНЕЙ И СРЕДНЕВЕКОВОЙ ИНДИИ

НАЧАЛА ФИЛОСОФСКОГО МЫШЛЕНИЯ

Если мы абстрагируемся от наидревнейших письменных ,

памятников,

обнаруженных на территории Древней Индии, то тексты индусской

(хараппской)

культуры (ок. 2500-1700 лет до н. э.), которые до сих пор еще полностью

не

расшифрованы, являются первым источником информации о жизни (совместно

с

археологическими находками) древнеиндийского общества - так

называемая

ведическая литература. Речь идет об обширном наборе текстов,

которые

составлялись в течение приблизительно девяти столетий (1500-600 лет до

н.

э.). Однако и в более поздний период создаются произведения, которые

по

своему содержанию относятся к этой литературе. Ведические тексты -

это

литература преимущественно религиозного содержания, хотя

ведические

памятники не только являются ценным источником информации о духовной

жизни

своего времени, но и содержат много сведений об экономическом

развитии,

классовой и социальной структурах общества, о степени познания

окружающего

мира и о многом другом.

Ведическая литература формировалась в течение длительного и

сложного

исторического периода, который начинается с приходом индоевропейских ариев

в

Индию, их постепенным заселением страны (сначала северных и

средних

областей) и завершается возникновением первых государственных

образований,

объединяющих обширные территории. В этот период в обществе происходят

важные

изменения, и первоначально кочевые и пастушеские племенные общества

ариев

превращаются в классово дифференцированное общество с развитым

земледелием,

ремеслами и торговлей, социальной структурой и иерархизацией,

содержащей

четыре главные варны (сословия). Помимо брахманов (священнослужителей

и

монахов) здесь были кшатрии (воины и представители прежней

племенной

власти), вайшьи (земледельцы, ремесленники и торговцы) и шудры

(масса

непосредственных производителей и преимущественно зависимого населения).

При этом данная социальная структура начинает развиваться и

образует

основу позднейшей чрезвычайно сложной системы каст. В процессе

генезиса

древнеиндийской культуры ведического периода участвуют различные

этнические

группы жителей тогдашней Индии. Кроме индоевропейских ариев это,

в

частности, дравиды и мунды.

Традиционно ведическая литература разделяется на несколько

групп

текстов. Прежде всего это четыре Веды (буквально: ведение - отсюда

и

название всего периода и его письменных памятников); старейшая и

важнейшая

из них - Ригведа (знание гимнов) - сборник гимнов, который

формировался

относительно длительное время и окончательно сложился к XII в. до н.

э.

Несколько .более поздними являются брахманы (возникающие примерно с Х в.

до

н. э.) - руководства ведического ритуала, из которых важнейшее

-

Шатапатхабрахмана (брахмана ста путей). Конец ведического

периода

представлен очень важными для познания

древнеиндийского

религиозно-философского мышления упанишадами. Ведическая литература,

к

которой принадлежат и другие группы текстов, необычайно обширна, ведь

только

Ригведа содержит более 10 тыс. стихов, уложенных в 1028 гимнах.

Ведические тексты, возникающие на фоне пестрого и

длительного

исторического процесса, не являются монолитной системой взглядов и идей,

но

представляют различные течения мысли и взгляды от архаических

мифологических

образов, литургического обращения к богам, различных религиозных (частично

и

мистических) спекуляций до первых попыток формировать философские взгляды

на

мир и место человека в нем.

Ведическая религия - это сложный, постепенно развивающийся

комплекс

религиозных и мифологических представлений и соответствующих им ритуалов

и

культовых обрядов. В нем проскальзывают частично архаические

индоевропейские

представления (восходящие к тем временам, когда арии задолго до прихода

в

Индию жили вместе с другими индоевропейскими племенами на общей

территории)

индоиранского культурного слоя (общего индийским и иранским

ариям).

Завершается формирование этого комплекса на фоне мифологии и

культов

туземных (не индоевропейских) обитателей Индии. Ведическая религия

является

политеистической, для нее характерен антропоморфизм, причем иерархия

богов

не является закрытой, одни и те же свойства и атрибуты

попеременно

приписываются различным богам. В Ригведе важную роль играет Индра -

бог

грозы и воитель, который уничтожает врагов ариев. Значительное

место

занимает Агни - бог огня, посредством которого исповедующий Веды

индус

приносит жертвы и таким образом обращается к остальным богам.

Продолжают

список божеств ригведского пантеона Сурья (бог солнца), Сома

(бог

одноименного опьяняющего напитка, используемого при ритуалах), Ушас

(богиня

утренней зари), Дьяус (бог небес), Ваю (бог ветров) и многие

другие.

Некоторые божества, как, например, Вишну, Шива или Брахма, пробиваются

в

первые ряды божеств только в более поздних ведических текстах.

Мир

сверхъестественных существ дополняют различные духи - враги богов и

людей

(ракшасы и асуры).

В некоторых ведических гимнах мы встречаемся со. стремлением

найти

общий принцип, который мог бы объяснить отдельные явления и

процессы

окружающего мира. Этим принципом является универсальный космический

порядок

( рта ), который властвует над всем, ему подчинены и боги.

Благодаря

действию рта движется солнце, рассвет прогоняет тьму, сменяются

времена

года; рта - это принцип, который руководит течением человеческой

жизни:

рождением и смертью, счастьем и несчастьем. И хотя рта - безличный

принцип,

иногда его носителем и хранителем выступает бог Варуна, наделенный

огромной

и неограниченной силой, который "поместил солнце на небо".

Основой ведического культа является жертва, посредством

которой

последователь Вед обращается к богам, чтобы обеспечить выполнение

своих

желаний. Жертва всемогуща, и если правильно принесена, то

положительный

результат обеспечен, ибо в ведическом ритуале работает принцип "даю,

чтобы

ты дал". Ритуальной практике посвящена существенная часть

ведических

текстов, в частности брахманы, где отдельные . аспекты разработаны

до

мельчайших деталей. Ведический ритуализм, касающийся практически всех

сфер

жизни людей, гарантирует особое положение брахманам, бывшим

исполнителям

культа.

Среди множества гимнов Ригведы, обращенных к различным богам

и

воспроизводимых при ритуалах, есть и первые проблески сомнения

в

необходимости жертвы, в силе богов, сомнению подвергается и само

их

существование. "Кто такой Индра?" - спрашивает автор одного гимна

и

отвечает: "О нем многие говорят, что он не существует". В другом

месте

читаем: "Некоторые говорят, что Индра не существует. Кто его видел? Кто

тот,

кому мы должны приносить жертвы?" "Мы не знаем того, кто создал этот мир",-

констатируется в одном месте, а в другом ставится вопрос: "Что это было

за

древо, что это был за ствол, из которого вытесали небо и землю?"

Важным в этом отношении является гимн, в котором

выступает

первосущество Пуруша, которое боги принесли в жертву и из частей

тела

которого возникают земля, небо. Солнце, Луна, растения и животные, люди

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67