Такова-то бесовская сила, и обличие
их, и слабость. Тем-то они и прельщают людей, что велят им рассказывать
видения, являющиеся им, нетвердым в вере, одним во сне, а другим в наваждении,
и так волхвуют научением бесовским. Больше же всего через жен бесовские
волхвования бывают, ибо искони бес женщину прельстил, она же мужчину, потому и
в наши дни много волхвуют женщины чародейством, и отравою, и иными бесовскими
кознями. Но и мужчины неверные бывают прельщаемы бесами, как это было в прежние
времена. При апостолах ведь был Симон Волхв, который заставлял волшебством
собак говорить по-человечески и сам оборачивался то старым, то молодым или
кого-нибудь оборачивал в иной образ, в мечтании. Так творили Анний и Мамврий:
они волхвованием чудеса творили, противоборствуя Моисею, но вскоре уже ничего
не мог; и сделать равное ему; так и Куноп напускал наваждение бесовское, будто
по водам ходит, и иные наваждения делал, бесом прельщаем, на погибель себе и
другим.
Такой волхв объявился и при Глебе в
Новгороде; говорил людям, притворяясь богом, и многих обманул, чуть не весь
город, говорил ведь: "Предвижу все" и, хуля веру христианскую,
уверял, что "перейду по Волхову перед всем народом". И была смута в
городе, и все поверили ему и хотели погубить епископа. Епископ же взял крест в
руки и надел облачение, встал и сказал: "Кто хочет верить волхву, пусть
идет за ним, кто же верует Богу, пусть ко кресту идет". И разделились люди
надвое: князь Глеб и дружина его пошли и стали около епископа, а люди все пошли
к волхву. И началась смута великая между ними. Глеб же взял топор под плащ,
подошел к волхву и спросил: "Знаешь ли, что завтра случится и что сегодня
до вечера?". Тот ответил: "Знаю все". И сказал Глеб: "А
знаешь ли, что будет с тобою сегодня?" - "Чудеса великие
сотворю", - сказал. Глеб же, вынув топор, разрубил волхва, и пал он мертв,
и люди разошлись. Так погиб он телом, а душою предался дьяволу.
В год 6580 (1072). Перенесли святых
страстотерпцев Бориса и Глеба. Собрались Ярославичи - Изяслав, Святослав,
Всеволод, - митрополит же тогда был Георгий, епископ Петр Переяславский, Михаил
Юрьевский, Феодосий игумен Печерский, Софроний игумен монастыря святого
Михаила, Герман игумен святого Спаса, Никола игумен Переяславского монастыря и
все игумены, - и устроили праздник, и праздновали светло, и переложили тела в
новую церковь, построенную Изяславом, что стоит и поныне. И сначала Изяслав,
Святослав и Всеволод взяли Бориса в деревянном гробу и, возложив гроб на плечи
свои, понесли, черноризцы же шли впереди, держа свечи в руках, а за ними
дьяконы с кадилами, а затем пресвитеры, за ними епископы с митрополитом; за
ними же шли с гробом. И, принеся его в новую церковь, открыли раку, и
наполнилась церковь благоуханием, запахом чудным; видевшие же это прославили
Бога. И митрополита объял ужас, ибо не твердо верил он в них (Бориса и Глеба);
и пал ниц, прося прощения. Поцеловав мощи Борисовы, уложили их в гроб каменный.
После того, взяв Глеба в каменном гробу, поставили на сани и, взявшись за
веревки, повезли его. Когда были уже в дверях, остановился гроб и не шел
дальше. И повелели народу взывать: "Господи, помилуй", и повезли его.
И положили их месяца мая во 2-й день. И, отпев литургию, обедали братья сообща,
каждый с боярами своими, в любви великой. И управлял тогда Вышгородом Чудин, а
церковью Лазарь. Потом же разошлись восвояси.
В год 6581 (1073). Воздвиг дьявол
распрю в братии этой - в Ярославичах. И были в той распре Святослав со
Всеволодом заодно против Изяслава. Ушел Изяслав из Киева, Святослав же и
Всеволод вошли в Киев месяца марта 22-го и сели на столе в Берестовом, преступив
отцовское завещание. Святослав же был виновником изгнания брата, так как
стремился к еще большей власти; Всеволода же он прельстил, говоря, что
"Изяслав сговорился со Всеславом, замышляя против нас; и если его не
опередим, то нас прогонит". И так восстановил Всеволода против Изяслава.
Изяслав же ушел в Польшу со многим богатством, говоря, что "этим найду
воинов". Все это поляки отняли у него и выгнали его. А Святослав сел в
Киеве, прогнав брата своего, преступив заповедь отца, а больше всего Божью.
Велик ведь грех - преступать заповедь отца своего: ибо в древности покусились
сыновья Хамовы на землю Сифову, а через 400 лет отмщение приняли от Бога; от
племени ведь Сифова пошли евреи, которые, избив хананейское племя, вернули себе
свою часть и свою землю. Затем преступил Исав заповедь отца своего и был убит,
не к добру ведь вступать в предел чужой! В этот же год основана была церковь
Печерская игуменом Феодосием и епископом Михаилом, а митрополит Георгий был
тогда в земле Греческой, Святослав же в Киеве сидел.
В год 6582 (1074). Феодосий игумен
Печерский преставился. Скажем же о кончине его вкратце. Феодосий имел обычай с
наступлением поста, в воскресенье на Масленой неделе вечером, по обычаю
прощаясь со всей братией, поучать ее, как проводить время поста: в молитвах
ночных и дневных, блюсти себя от помыслов скверных, от бесовского соблазна.
"Бесы ведь, - говорил, - вкладывают черноризцам дурные помыслы, мысли
лукавые, разжигая им желания, и тем испорчены бывают их молитвы: когда приходят
такие мысли, следует отгонять их знамением крестным, говоря так: "Господи,
Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас, аминь". И еще надо воздерживаться от
обильной пищи, ибо от многоядения и пития безмерного возрастают помыслы
лукавые, от возросших же помыслов случается грех". "Поэтому, -
говорил он, - противьтесь бесовскому действию и пронырству их, остерегайтесь
лености и многого сна, бодрствуйте для церковного пения и для усвоения предания
отеческого и чтения книжного; больше же всего подобает черноризцам иметь на
устах псалмы Давидовы и ими прогонять бесовское уныние, больше иметь в себе
любви ко всем меньшим и к старшим покорность и послушание, старшим же к меньшим
проявлять любовь, и наставлять их, и давать собою пример воздержания, бдения и
смиренного хождения; так учить меньших и утешать их и так проводить пост".
"Ибо, - говорил он, - Бог дал нам эти 40 дней для очищения души; это ведь
десятина, даваемая нами от года Богу: дней в году триста и шестьдесят и пять, а
от этих дней отдавать Богу десятый день как десятину - это и есть пост
сорокадневный, и, в эти дни очистившись, душа празднует светло день воскресения
Господня, в радости о Боге. Ибо постное время очищает ум человека. Пост ведь
искони имел свой прообраз: Адам в первые времена не вкушал плодов от запретного
древа; пропостившись 40 дней, Моисей сподобился получить закон на горе
Синайской и видел славу Божию; постясь, Самуила мать родила; постившись,
ниневитяне от гнева Божия избавились; постясь, Даниил великого виденья
сподобился; постясь, Илья как бы на небо взят был в благодать райскую; постясь,
трое отроков погасили силу огненную; постился и Господь 40 дней, показав нам
время поста; постом апостолы искоренили бесовское учение; благодаря посту
явились отцы наши в мире, как светила, что сияют и по смерти, дав пример трудов
великих и воздержания, как и тот великий Антоний, или Евфимий, или Савва и
прочие отцы, примеру которых мы последуем, братия". И так поучив братию,
Феодосий прощался с каждым поименно и потом уходил из монастыря, взяв немного
хлебцев, и, войдя в пещеру, затворял двери в пещере, и засыпал их землею, и не
говорил ни с кем; когда же бывало к нему какое-нибудь необходимое дело, то
через оконце малое беседовал он в субботу или в воскресенье, а в остальные дни
пребывал в посте и молитвах, в строгом воздержании. И снова приходил в
монастырь в пятницу, в канун Лазарева дня, ибо в этот день кончается пост
сорокадневный, начинающийся с первого понедельника Федоровой недели, кончается
же пост в пятницу Лазареву; а в страстную неделю установлено поститься в память
страданий Господних. И в этот раз Феодосий же, вернувшись, по обычаю
приветствовал братию и праздновал с ними Цветное воскресенье, когда же пришел
день Воскресения, по обычаю праздновал его светло и впал в болезнь.
Разболевшись и проболев дней пять, как-то вечером приказал он вынести себя на
двор; братия же, положив его на сани, поставила их против церкви. Он же
приказал созвать братию всю, братья же ударили в било, и собрались все. Он же
сказал им: "Братия моя, и отцы мои, и дети мои! Вот я ухожу от вас, как
это открыл мне Господь во время поста, когда я был в пещере, что отойти мне от
света сего. Вы же кого хотите игуменом иметь у себя? - я бы подал ему
благословение". Они же сказали ему: "Ты нам всем отец, и кого
пожелаешь сам, тот нам и будет отец и игумен, и будем слушаться его, как и
тебя". Отец же наш Феодосий сказал: "Отойдите от меня и назовите,
кого хотите, кроме двух братьев, Николы и Игната; из прочих - кого захотите, от
старейших и до меньших". Они, послушав его, отошли немного к церкви и,
посовещавшись, послали к нему двух братьев сказать так: "Кого захочет Бог
и твоя честная молитва, кого тебе любо, того и назови". Феодосий же сказал
им: "Если уж от меня хотите игумена принять, то я поступлю не по своей
воле, а по Божию промыслу". И назвал им Иакова пресвитера. Братии же это
не любо было, говорили, что "не здесь пострижен". Ибо Иаков пришел с
Альты, вместе с братом своим Павлом. И стала братия просить Стефана доместика,
бывшего тогда учеником Феодосия, говоря, что "тот вырос под рукой твоей и
у тебя послужил, его нам и назначь". С казал же им Феодосий: "Вот я
по Божию повелению назвал вам Иакова, а вы на своей воле настаиваете".
Однако послушал их, дал им Стефана, да будет игуменом. И благословил Стефана, и
сказал ему: "Чадо, вот поручаю тебе монастырь, блюди его бережно, и как я
уставил службы, так и держи. Преданий монастырских и устава не изменяй, но
твори все по закону и по чину монастырскому". И после того взяли его
братья, отнесли в келью и положили на постели. И когда настал шестой день и ему
было уже очень плохо, пришел к нему князь Святослав с сыном своим Глебом, и
когда они сели у него, сказал ему Феодосий: "Вот, отхожу от света сего и
поручаю монастыри тебе на попечение, если будет в нем какое-нибудь смятение. И
поручаю игуменство Стефану, не дай его в обиду". Князь же простился с ним
и обещал заботиться о монастыре и ушел. Когда же настал седьмой день, Феодосий,
уже изнемогая, призвал Стефана и братию и стал говорить им так: "Если
после того, как я покину свет этот, буду я Богу угоден и примет меня Бог, то
монастырь этот начнет устраиваться и пополняться; так и знайте, что принял меня
Бог. Если же по моей смерти оскудевать начнет монастырь черноризцами и
монастырскими запасами, то знайте, что не угодил я Богу". И когда он
говорил это, плакали братья и сказали: "Отче! Молись за нас Богу, ибо
знаем, что Бог созданного тобой не презрит". И просидела братия всю ту
ночь у него, и когда настал день восьмой, во вторую субботу по Пасхе, во втором
часу дня, отдал душу в руки Божьи, месяца мая 3-го, индикта в 11-й год. Плакала
по нем братия, Феодосий же завещал положить себя в пещере, где явил подвиги
многие, сказав так: "Ночью похороните тело мое", как и сделали. Когда
приспел вечер, братья взяли тело его и положили его в пещере, проводив с
песнопениями, со свечами, достойно, на хвалу Богу нашему Иисусу Христу.
Когда же Стефан правил монастырем и
блаженным стадом, собранным Феодосием... такие чернецы как светила в Руси
сияют: ибо одни были постники крепкие, другие же крепки на бдение, третьи - на
преклонение коленное, четвертые - на лощение, через день и через два дня, иные
же ели только хлеб с водой, иные - овощи вареные, другие - сырые. В любви
пребывая, младшие покорялись старшим и не смели при них говорить, но всегда
вели себя с покорностью и с послушанием великим. Также и старшие любовь имели к
младшему, поучали их, утешая, как детей возлюбленныx. Если кто-нибудь из братьев
в какой грех впадал, его утешали, а епитимью, наложенную на одного, разделяли
между собой трое или четверо, из великой любви: вот какие были любовь и
воздержание великое в братии той. Если брат какой-нибудь покидал монастырь, вся
братия бывала этим сильно опечалена, посылали за ним, звали его в монастырь,
шли всей братией кланяться игумену, и молили игумена, и принимали брата в
монастырь с радостью. Вот какие это были люди - полные любви, воздержники и
постники; из них я назову несколько чудных мужей.
Первый среди них, Демьян пресвитер,
был такой постник и воздержник, что, кроме хлеба и воды, ничего не ел до смерти
своей. Если кто когда приносил в монастырь больного ребенка, каким недугом
одержимого, или взрослый человек, каким-либо недугом одержимый, приходил в
монастырь к блаженному Феодосию, тогда приказывал он этому Демьяну молитву
сотворить над больным, и тотчас же творил молитву и елеем мазал и получали
исцеление приходящие к нему. Когда же разболелся он и лежал при смерти в
немощи, пришел ангел к нему в образе Феодосия, даруя ему царствие небесное за
труды его. Затем пришел Феодосий с братиею и сели около него; он же, изнемогая,
взглянув на игумена, сказал: "Не забывай, игумен, что мне обещал". И
понял великий Феодосий, что тот видел видение, и сказал ему: "Брат Демьян,
что я обещал, то тебе будет". Тот же, смежив очи, отдал дух в руки Божии.
Игумен же и братия похоронили тело его.
Был также другой брат, именем Еремия,
который помнил крещение земли Русской. Ему был дар дарован от Бога:
предсказывал будущее и если видел, что у кого-нибудь нечистые помыслы, то
обличал его втайне и учил, как уберечься от дьявола. Если кто-нибудь из братьев
замышлял уйти из монастыря, то, увидя его и придя к нему, обличал замысел его и
утешал брата. Если же он кому предрекал что, хорошее или дурное, сбывалось
слово старца.
Был же и другой старец, именем Матвей:
был он прозорлив. Однажды, когда он стоял в церкви на месте своем, поднял
глаза, обвел ими братию, которая стояла и пела по обеим сторонам на клиросе, и
увидел обходившего их беса, в образе поляка, в плаще, несшего под полою цветок,
который называется лепок. И, обходя братию, бес вынимал из-под полы цветок и
бросал его на кого-нибудь; если прилипал цветок к кому-нибудь из поющих
братьев, тот, немного постояв, с расслабленным умом, придумав предлог, выходил
из церкви, шел в келью и засыпал и не возвращался в церковь до конца службы;
если же бросал цветок на другого и к тому не прилипал цветок, тот оставался
стоять крепко на службе, пока не отпоют утреню, и тогда уже шел в келью свою.
Видя такое, старец поведал об этом братии своей. Другой раз видел старец
следующее: как обычно, когда старец этот отстоял заутреню, братия перед
рассветом шла по келиям своим, а этот старец уходил из церкви после всех. И вот
однажды, когда он шел так, присел он отдохнуть под билом, ибо была его келья
поодаль от церкви, и вот видит, как толпа идет от ворот; поднял глаза и увидел
кого-то верхом на свинье, а другие идут около него. И сказал им старец:
"Куда идете?". И сказал бес, сидевший на свинье: "За Михалем
Тольбековичем". Старец осенил себя крестным знамением и пришел в келию
свою. Когда рассвело и понял старец, в чем дело, сказал он келейнику:
"Поди спроси, в келье ли Михаль". И сказали ему, что "давеча,
после заутрени, перескочил через ограду". И поведал старец о видении этом
игумену и братии. При этом старце Феодосий преставился, и Стефан стал игуменом,
а по Стефане Никон: все это при старце. Стоит он как-то на заутрене, подымает
глаза, чтобы посмотреть на игумена Никона, и видит осла, стоящего на игуменовом
месте; и понял он, что не вставал еще игумен. Много и других видений видел
старец, и почил он в старости почтенной в монастыре этом.
А был еще и другой черноризец, именем
Исакий; был он, когда еще жил в миру, богат, ибо был купец, родом торопчанин, и
задумал он стать монахом, и раздал имущество свое нуждающимся и монастырям, и
пошел к великому Антонию в пещеру, моля, чтобы постриг его в монахи, И принял
его Антоний, и возложил на него одеяние чернеческое, и дал имя ему Исакий, а
было ему имя Чернь. Этот Исакий повел строгую жизнь: облекся во власяницу,
велел купить себе козла, ободрал его мех и надел на власяницу, и обсохла на нем
кожа сырая. И затворился в пещере, в одном из проходов, в малой кельице, в
четыре локтя, и там молил Бога со слезами. Была же пищей его просфора одна, и
та через день, и воды в меру пил. Приносил же ему пищу великий Антоний и
подавал ее через оконце - такое, что только руку просунуть, и так принимал
пищу. И так подвизался он лет семь, не выходя на свет, никогда не ложась на
бок, но, сидя, спал немного. И однажды по обычаю с наступлением вечера, стал
класть поклоны и петь псалмы по полуночи; когда же уставал, сидел на своем
сиденье. Однажды, когда он так сидел по обыкновению и погасил свечу, внезапно
свет воссиял в пещере, как от солнца, точно глаза вынимая у человека. И подошли
к нему двое юношей прекрасных, и блистали лица их, как солнце, и сказали ему:
"Исакий, мы - ангелы, а там идет к тебе Христос, пади и поклонись
ему". Он же, не поняв бесовского наваждения и забыв перекреститься, встал
и поклонился, точно Христу, бесовскому действу. Бесы же закричали: "Наш
ты, Исакий, уже!". И, введя его в кельицу, посадили и стали сами садиться
вокруг него, и была полна келья его и весь проход пещерный. И сказал один из
бесов, называемый Христом: "Возьмите сопели, бубны и гусли и играйте,
пусть нам Исакий спляшет". И грянули бесы в сопели, и в гусли, и в бубны,
и стали им забавляться. И, утомив его, оставили его еле живого и ушли, так
надругавшись над ним. На другой день, когда рассвело и подошло время вкушения
хлеба, подошел Антоний, как обычно, к оконцу и сказал: "Господи,
благослови, отче Исакий". И не было ответа; и сказал Антоний: "Вот,
он уже преставился". И послал в монастырь за Феодосием и за братией. И,
прокопав там, где был засыпан вход, вошли и взяли его, думая, что он мертв;
вынесли и положили его перед пещерою. И увидели, что он жив. И сказал игумен
Феодосий, что "случилось это от бесовского действа". И положили его
на постель, и стал прислуживать ему Антоний. В то время случилось прийти князю
Изяславу из Польши, и начал гневаться Изяслав на Антония из-за Всеслава. И
Святослав, прислав, ночью отправил Антония в Чернигов. Антоний же, придя в
Чернигов, возлюбил Болдины горы; выкопав пещеру, там и поселился. И существует
там монастырь святой Богородицы на Болдиных горах и до сего дня. Феодосий же,
узнав, что Антоний отправился в Чернигов, пошел с братией, и взял Исакия, и
принес его к себе в келью, и ухаживал за ним, ибо был он расслаблен телом так,
что не мог сам ни повернуться на другую сторону, ни встать, ни сесть, но лежал
на одном боку и постоянно мочился под себя, так что от мочения и черви завелись
у него под бедрами. Феодосий же сам своими руками умывал и переодевал его и
делал так в течение двух лет. То было дивное чудо, что в течение двух лет тот
ни хлеба не вкусил, ни воды, ни овощей, никакой иной пищи, ни языком не
проглаголал, но нем и глух лежал два года. Феодосий же молился Богу за него и
молитву творил над ним день и ночь, пока тот на третий год не заговорил и не
начал слышать, и на ноги вставать, как младенец, и стал ходить. Но не стремился
посещать церковь, силою притаскивали его к церкви и так понемногу приучили его.
И затем научился он на трапезу ходить, и сажали его отдельно от братии, и клали
перед ним хлеб, и не брал его, пока не вкладывали его в руки ему. Феодосий же
сказал: "Положите хлеб перед ним, но не вкладывайте его в руки ему, пусть
сам ест"; и тот неделю не ел и, только понемногу оглядевшись, стал
откусывать хлеб; так научился он есть, и так избавил его Феодосий от козней
дьявольскиx. Исакий же опять стал придерживаться воздержания жестокого. Когда
же скончался Феодосий и на его месте был Стефан, Исакий сказал: "Ты уже
было прельстил меня, дьявол, когда я сидел на одном месте; а теперь я уже не затворюсь
в пещере, но одержу над тобой победу, ходя по монастырю". И облекся в
власяницу, а на власяницу надел свиту из грубой ткани и начал юродствовать и
помогать поварам, варя на братию. И, приходя на заутреню раньше всех, стоял
твердо и неподвижно. Когда же наступала зима и морозы лютые, стоял в башмаках с
протоптанными подошвами, так что примерзали ноги его к камню, и не двигал
ногами, пока не отпоют заутреню. И после заутрени шел в поварню и приготовлял
огонь, воду, дрова, и затем приходили прочие повара из братии. Один же повар,
по имени тоже Исакий, в насмешку сказал Исакию: "Вон там сидит ворон
черный, ступай возьми его". Исакий же поклонился ему до земли, пошел, взял
ворона и принес ему при всех поварах, и те ужаснулись и поведали о том игумену
и братии, и стала братия почитать его. Он же, не желая славы человеческой,
начал юродствовать и пакостить стал то игумену, то братии, то мирянам, так что
некоторые и били его. И стал ходить по миру, также юродствуя. Поселился он в
пещере, в которой жил прежде, - Литаний уже умер к тому времени, - и собрал к
себе детей, и одевал их в одежды чернеческие, и принимал побои то от игумена
Никона, то от родителей тех детей. Он же все то терпел, выносил побои, и
наготу, и холод, днем и ночью. В одну из ночей разжег он печку в избушке у
пещеры, и, когда разгорелась печь, заполыхал огонь через щели, ибо была она
ветхой. И не было ему чем заложить щели, и встал на огонь ногами босыми, и
простоял на огне, пока не прогорела печь, и тогда слез. И многое другое
рассказывали о нем, а иному я сам очевидцем был. И так он победил бесов, как
мух, невзирая на их запугивания и наваждения, говоря им: "Хоть вы меня
когда-то и прельстили в пещере, потому что не знал я козней ваших и лукавства,
ныне же со мною Господь Иисус Христос и Бог мой и молитва отца моего Феодосия,
надеюсь на Христа и одержу победу над вами". Много раз бесы пакостили ему
и говорили: "Наш ты и поклонился нашему старейшине и нам". Он же
говорил: "Ваш старейшина антихрист, а вы - бесы". И осенял лицо свое
крестным знамением, и оттого исчезали. Иногда же вновь приходили к нему ночью,
пугая его видением, будто идет много народа с мотыгами и кирками, говоря:
"Раскопаем пещеру эту и засыплем его здесь". Иные же говорили:
"Беги, Исакий, хотят тебя засыпать". Он же говорил им: "Если б
вы были люди, то днем пришли бы, а вы - тьма, и во тьме ходите, и тьма вас
поглотит". И осенял их крестом, и исчезали. Другой раз пугали его то в
образе медведя, то лютого зверя, то вола, то вползали к нему змеями, или
жабами, или мышами и всякими гадами. И не могли ему ничего сделать, и сказали
ему: "Исакий! Победил ты нас". Он же сказал: "Когда-то вы
победили меня, приняв образ Иисуса Христа и ангелов, но недостойны были вы того
образа, а теперь по-настоящему являетесь в образе зверином и скотском и в виде
змей и гадов, какие вы и есть на самом деле: скверные и злые на вид". И
тотчас сгинули от него бесы, и с тех пор не было ему пакости от бесов, как он и
сам поведал об этом, что "вот была у меня с ними три года война".
Потом стал он жить в строгости и соблюдать воздержание, пост и бдение. В таком
житии и кончил жизнь свою. И разболелся он в пещере, и перенесли его больного в
монастырь, и через неделю в благочестии скончался. Игумен же Иоанн и братия
убрали тело его и похоронили.