Дипломная работа: А.В. Колчак как учёный и военный деятель

Спокойное, почти сдержанное прощание барона с теми, кто оставался на "Заре", стало еще одним уроком мужества для молодого офицера.

Перед уходом Толль, отдав все необходимые распоряжения остающимся, оставил в своей каюте с полдюжины бутылок шампанского, чудом сохраненного за два года пути и зимовок. Именно этим радостным напитком собирался он отметить открытие легендарной земли. Увы, вино это стало поминальным зельем…

Вот уже сто лет, как нет никаких вестей о судьбе отважного первопроходца и его спутников6. Остальной же части экспедиции в связи с тем, что запас продуктов иссякал, было предписано, продолжая исследования, двигаться на шхуне южнее острова Беннета. Толль писал в оставленной инструкции: " Предел времени, когда вы можете отказаться от дальнейших стараний снять меня с острова Беннета, определяется тем моментом, когда на "заре" будет израсходован весь запас топлива до 15 тонн угля. Если поиски наших следов приведут к отрицательным результатам, сразу возвращайтесь в бухту Тикси… 4.

В августе "Заря" сделала первую неудачную попытку вырваться из ледового плена. Сильным ветром в лагуну нагнало лед, и яхта повредила корпус. Но 21 августа "Заря" снова вышла в море. Обогнуть Котельный с севера не удалось. Там стоял непроходимый лед. Матисен принял единственно верное решение. Яхта обошла остров с юга и ... застряла в торосах. Когда в бункерах осталось восемь тонн угля, капитан приказал развернуть судно.

В начале сентября "Заря" бросила якорь в бухте Тикси (см. приложение, рис. 19). В Петербург полярная экспедиция прибыла без своего руководителя и сделала экстренный доклад в Академии наук о работе экспедиции и отчаянном положении барона Толля. Счет жизни, если барон со своими спутниками были еще живы, шел на сутки, в лучшем случае – на недели. Впрочем, обмороженный докладчик уповал на лучшее; он очень надеялся, что вся группа, добравшись до Земли Беннетта, зазимовала там в снеговой хижине14.

2. На поиски пропавшей экспедиции

Сам адмирал Макаров вызывался идти спасать на своем "Ермаке" отважного барона. Но сопоставили стоимость угля с риском зимовки большого судна во льдах – и отказались. Колчак просил Академию выделить ему минимальные средства для организации спасательной экспедиции, он уверял ученый совет, что доберется до Земли Беннетта не на шхуне, бессильной перед льдами, а по разводьям на легкой шлюпке, перетаскивая ее через полыньи между полями" Седовласые мужи науки смотрели на него как на мальчишку в лейтенантских погонах и толковали о том, что сподвижник Толля подвержен какой-то особой форма безумия – северомании, какой страдал, видимо, и сам барон, двинувшийся на лыжах в ледяной ад Арктики. Но запальчивость молодого офицера подкреплялась такой верой в успех дела, столько непреклонной воли сквозило в каждом его слове, что ученый совет сдался и предоставил ему полную свободу действий.

На следующий же день, едва было получено разрешение, Колчак выехал в Архангельск. Там (шел уже январь 1903 года) он подобрал себе шесть спутников – двух матросов и четырех мезенских добытчиков тюленей. С ними и отправился через Якутск и Верхоянск – маршрут, изматывающий даже сегодня на трассах Аэрофлота, – в стойбище, где ожидал с партией в сто шестьдесят ездовых собак ссыльный студент московского университета Оленин. На собаках добрались они к устью Лены, где стояла "Заря" под командованием лейтенанта Матисена, сняли с нее вельбот, поставили на нарты и протащили его по льдам на Новосибирские острова.

Экспедиция, состоящая из 17 человек с 10 нартами и вельботом, с всего лишь трехмесячным запасом продовольствия, минимумом снаряжения, совершила, казалось бы, невозможное. Двигались в кромешной тьме на морозе под сорок градусов, да еще по торосистому льду, Уж на что выносливы северные собаки, и те больше шести часов не выдерживали – падали в снег с высунутыми языками

Добравшись до моря дождавшись его частичного вскрытия, Оленин с якутами и тунгусами остались на островах, а лейтенант Колчак с шестью гребцами вышел на малом вельботе в Благовещенский пролив.

Сорок двое (!) суток на шлюпке в Ледовитом океане! Отнюдь не тщеславие рекордсменов подвигло их на этот риск и эти муки – они спешили на помощь. Шли и днем, и ночью, то на веслах, то под парусом, если позволял ветер. Лавировали между льдинами и в туман, и в снежные заряды. Полтора месяца в непросыхающем от брызг и захлестов платье, без горячей пищи, на одних сухарях и консервах. Правда, были еще шоколад и водка. Но все же от простуды спасало весло- ломовая работа гребца15!

Плавание к острову Беннетта было сопряжено с немалыми трудностями. На ночевки приходилось отыскивать большую льдину-стамуху, высаживаться и на ней ставить палатку (см. приложение, рис. 20 ). Новый термин "стамуха" ввел в научный оборот Колчак. "Ставший на мель торос, — пишет он, — является началом для еще более мощных нагромождений взломанного льда (который я позволю называть поморским термином "стамуха"), достигающих до 10 и более сажень высоты над уровнем моря и образующих настоящие ледяные острова.

Во время последней ночевки перед приходом на остров Беннетта льдина треснула и поисковая экспедиция чуть было не потеряла свой вельбот, если бы не бдительность боцмана Бегичева.

Однако на вторые сутки вся команда все же благополучно добралась до острова и четвертого августа высадилась на берег. Почти сразу были обнаружены вещественные доказательства пребывания группы Толля на острове Беннетта15.

Колчак обнаружил различные документы, оставленные Толем (см. приложение, рис. 21). Один из них на имя Президента Академии наук — с описанием острова и другими записями дневникового характера. Было найдено четыре ящика с геологическими коллекциями. Барон Толль пробыл на острове с 21 июля по 26 октября 1902 года. Почему группа Толля ушла отсюда к острову Новая Сибирь в такое трудное для переходов время года, когда светлая часть дня составляет всего 2—3 часа? Это так и осталось загадкой.

В первоначальных планах Колчак предполагал детальное ознакомление с островом. Но в документах Толля, найденных здесь, было достаточно подробное описание острова Беннетта. Небольшие переходы, предпринятые группой Колчака с целью отыскать места, где останавливались Толль и Зееберг, чуть не привели к тяжелым потерям12.

Группа Колчака двигалась со стороны моря по годовалому морскому льду и Александр Васильевич провалился в воду с нулевой температурой. Вытащить его удалось не сразу, потому что от температурного шока он несколько раз терял сознание. Пережитое навсегда подорвало здоровье Колчака. После ледяной ванны Колчак получил хроническую пневмонию и тяжелую форму суставного ревматизма4.

Седьмого августа поисковая группа покинула остров. Возле места стоянки они сложили большой каменный гурий, поставили доску с датами посещений острова Толлем и Колчаком.

Однако надо было знать точно: добрался ли Толль до Новосибирских островов? И Колчак повторил свой немыслимый путь в обратном направлении.

Склад провизии, к которому пробивался барон, оказался никем не тронутым. Спасатели сняли шапуи и перекрестились. Прими, Господь, отважные души!

Выждав на острове Котельном, когда замерзнет море, Колчак в октябре перешел по льду на материк в Устьянск, не потеряв ни одного из своих верных помощников. Всех семерых, целых и невредимых, встретил в Устьянске Оленин, терпеливо дожидавшийся их всю осень. На его отдохнувших собаках два месяца добирались в Якутск, куда и прибыли 3 января 1904 года15 .

Экспедиция Колчака на остров Беннетта в какой-то степени прояснила печальную судьбу группы Толля. Все найденные документы Толля и часть геологических образцов были доставлены в Санкт-Петербург в Академию наук12.

Не было в истории полярных путешествий такого плавания.

Так закончились обе полярные экспедиции, на которые лейтенант Колчак положил без малого четыре года лучшей поры своей жизни15.

3. Русско-японская война

Путешествия и наука могли стать главным жизненным призванием Колчака, если бы не Русско-японская война, о которой он узнал по прибытии в Якутск в конце января 1904 года. Война началась внезапным ночным нападением японского флота на русскую эскадру в Порт-Артуре. Уже через день Колчак обратился к президенту Академии наук великому князю Константину Константиновичу с просьбой отчислить его в распоряжение военно-морского ведомства14.

Смысл пространного ответа из Академии сводился к тому, что Колчак не будет отпущен во флот до тех пор, пока не представит подробного отчета о второй экспедиции. Садиться за письменный стол, когда в Порт-Артуре горят русские корабли и гибнут его однокашники?! Именно о невозможности такого положения телеграфировал он лично президенту Академии наук великому князю Константину Константиновичу. И тот его понял, и разрешил отсрочку с предоставлением отчета до окончания войны. Сдав Оленину все собранные материалы и оставшиеся деньги для доставки в Петербург, Колчак начал новый – тысячеверстный – путь из Якутска в Порт-Артур. До Иркутска добирался на перекладных лошадях. В Иркутске его ждал сюрприз, и какой: отец, несмотря на преклонные годы, приехал обнять сына – единственного! – быть может, в последний раз, да не один – добрался в глубь Сибири с Сонечкой Омировой15.

…В час пополудни 21 марта 1904 г в Михайлово-Архангельской церкви Иркутска состоялся обряд венчания, которым на веки вечные сочетались воин Александр и девица София14.

Шафером на свадьбе был Никифор Бегичев – сословные предрассудки, по-видимому, были для Александра Васильевича чужды15.

Софья Фёдоровна Омирова (см. приложение, рис.22) была на 2 года моложе Колчака, из дворян Подольской губернии (на Украине), воспитанницей Смольного института благородных девиц. Это была волевая женщина с независимым характером14.

Медовый месяц новобрачных продолжался ровно сутки. Затем лейтенант отбыл для прохождения службы в пока еще не замкнутый кольцом осады Порт-Артур, а Софья Фёдоровна Омирова-Колчак в сопровождении свёкра (отца Колчака) вернулась в Петербург.

В Порт-Артур Колчак и Бегичев отправились вдвоем. Колчак был назначен вахтенным начальником на крейсер "Аскольд", а Бегичев - боцманом на миноносец "Бесшумный". В Порт-Артур Колчак прибыл не заурядным лейтенантом. О нем здесь слышали, его знали. Теперь славу полярного первопроходца предстояло подтвердить боевой доблестью корабельного офицера. То, ради чего он рвался на юг Африки, поджидало его здесь – на Дальнем Востоке.

В Порт-Артуре лейтенант Колчак предстал перед своим нечаянным покровителем – командующим флотом вице-адмиралом Степаном Осиповичем Макаровым. Всегда чуравшийся высоких протекций, молодой офицер на сей раз надеялся, что адмирал, весьма благоволивший к его научным работам, не откажет в назначении на миноносец – корабль, которому по роду службы чаще всего приходится встречаться с противником. Однако вид у соискателя активной боевой жизни был столь изможденным после северных передряг, что адмирал Макаров решил дать отчаянному лейтенанту передышку и назначил его на пятитрубный крейсер "Аскольд". На большом корабле быт более устроен.

То была их последняя встреча – Макарова и Колчака. Флагман порт-артурской эскадры броненосец "Петропавловск" подорвался на японской мине… Гибель Макарова потрясла всех, даже японцев. Погиб и знаменитый русский художник-баталист Василий Васильевич Верещагин.

Многие порт-артурцы приносили свои личные клятвы отомстить за адмирала – самую светлую голову русского флота. Дал такую клятву и лейтенант Колчак. И вскоре выполнил ее.

Сразу же после трагического сообщения он подал рапорт о переводе на минный заградитель "Амур". Еще через какое-то время он наконец добился того, чего просил у Макарова, – его назначили на миноносец. Командиром на "Сердитый". Он рвался в бой, но судьба сыграла злую шутку. Здоровье, подорванное полярными лишениями, не выдержало новых встрясок: командир "Сердитого" слег в госпиталь с жесточайшим двусторонним воспалением легких. Валяться на госпитальной койке с боевым ранением – куда ни шло, но с заурядной обывательской пневмонией?! Сознавать это было невыносимо для офицерской чести, и лейтенант с лицом аскета, едва спал жар лихорадки, вернулся на мостик "Сердитого".

Порт-артурские миноносцы – кораблики довольно щуплые, в свежую погоду на приличном ходу волна порой перехлестывала через невысокий мостик. Эти соленые купели, а может, и недавние кочевки во льдах тоже не прошли даром. Острый суставной ревматизм чуть не вынудил его снова слечь. Пневмония стала хронической. Но возвращаться в госпиталь лейтенант Колчак отказался наотрез. И словно в награду за стойкость военное счастье ему улыбнулось. На подходах к

Порт-Артуру "Сердитый" выставил группу мин. На них, точь-в-точь как "Петропавловск", наскочил и подорвался японский крейсер "Такасаго".

Лейтенант Колчак сдержал своё обетное слово.

За уничтожение крейсера – чисто морскую операцию – Александр Колчак получил Георгиевское оружие –золотую саблю "За храбрость". И орден Святой Анны 4-й степени.

Спустя многие годы военные историки, итожа первое двадцатилетие двадцатого века назовут четырех лучших адмиралов русского флота: адмирал Макаров, адмирал Эссен, адмирал Непенин и адмирал Колчак. Эта плеяда продолжит славное созвездие XIX века – Ушаков, Лазарев, Сенявин, Истомин, Нахимов, Корнилов…15

В начале осени, когда основные боевые действия разворачивались уже на суше, больной ревматизмом Колчак назначается на берег командиром батареи морских орудий14.

В одном из боев он был ранен, но легко

Позицию Александр Колчак не покинул и до самых последних залпов, в бинтах, командовал стодвадцати-миллиметровой батареей в секторе Скалистых гор. Осажденный Порт-Артур был подобен "Варягу". Батарея Скалистых гор была одним из плутонгов этого непотопляемого, но увы, берущего на абортаж, броненосца15.

После капитуляции Порт-Артура в канун нового 1905 года Колчак раненый, больной, тяжело переживающий национальное унижение России, попал в плен. Война для него кончилась. В числе других пленных он был вывезен в Японию, в Нагасаки, а весной, ещё до окончания войны, отпущен на Родину. Путь был долгий – через Америку. За участие в обороне Порт-Артура Александр Васильевич был награжден орденом Святого Станислава 2-й степени4.

29 апреля 1905 г. Колчак вернулся в Санкт-Петербург. В Петербурге медкомиссия признала его инвалидом и дала полугодичный отпуск для лечения на водах.

В свой родной город он прибыл почти одновременно с человеком, который спустя пятнадцать лет подпишет ему смертный приговор. Этот человек был старше его на четыре года. Рано облысевший в бдениях над книгами и весьма поднаторевший в словесных политических баталиях, он прибыл в Питер с запада, из-за границы, – из Германии. Колчак приехал с востока – крайнего и дальнего. Они не знали друг друга. Пока они были всего лишь географическими антиподами. Оба лет пять не хаживали по приневским набережным и проспектам, оба то и дело оглядывались: один-с радостью узнавания родных мест, другой – с опаской человека, вернувшегося во вражий стан. Быть может, они даже разминулись в потоке на Невском, слегка соприкоснувшись рукавами новомодного лондонского пальто и чёрной флотской шинели.

За спиной одного стояли отели, кафе, квартиры Лейпцига и Мюнхена, Лондона и Женевы… За плечами другого – зимовья Тикси и Якутска, тесные каютки шхун и миноносцев, бетонные казематы береговых батарей и вагонные купе великого в своей бесконечной дорожной тоске транссибирского железного пути…

Та уютная ссылка в Шушенском, куда угодил помощник присяжного поверенного из Самары, с доставленным роялем и нужными книгами, с охотой от скуки на зайцев и выписанной к себе молодой женой, не идет ни в какое сравнение с трехлетними испытаниями в безлюдье Крайнего Севера, на которые обрек сам себя Александр Колчак. Можно выстроить хронику их жизней по месяцам и даже неделям, и тогда вдруг престранно откроется, что в то время как один шел сквозь льды на выручку первопроходцам Арктики, другой за чашечкой кофе или кружкой пива до одури спорил об идейных особенностях большевистской партии. В те дни, когда один из них спорил со смертью на фортах Порт-Артура, другой сидел под зеленой лампой

Британской библиотеки; в те дни когда один прикрывал Петроград от прорыва германских дредноутов, другой витийствовал вдали от фронтов и минных полей в тихой Швейцарии на предмет разжигания в тылу воюющей России гражданской войны.

Немцы не раз и не два доставляли на подводных лодках к берегам Британской империи племенных вождей, которые поднимали мятежи и восстания и в индийском доминионе, и в североафриканских колониях. Ту же тактику они применили и против России в апреле 17-го. Разве что вместо субмарины был запломбированный вагон…

И человеку с русским именем, еврейским отчеством, калмыцкими скулами, марксистскими идеями и германскими кредитами удалось сделать то, чего от него ждали в Генеральном штабе кайзера, – вывести Россию из войны, заключить сепаратный договор на ультимативных началах и разжечь чудовищную гражданскую войну на три изнурительно долгих обескровливающих года. Они сойдутся друг с другом, как вожди схватившихся намертво армий: Красной и Белой15.

4. Военная и научная деятельность Колчака с 1906 по 1914 гг

А пока, после лечения Колчак первым делом завершает работу над отчётом о об обеих экспедициях и в январе 1906 года представляет его в Академию наук. Её материалами живо интересовался сам президент Академии, великий князь Константин Константинович. Они оказались настолько богатыми, что для их изучения и обработки была создана специальная комиссия Академии наук, проработавшая до 1919 года14.

Многостраничный объёмный доклад А.В. Колчака, доказывающий присутствие в землях Сибири и Дальнего Востока Российской империи 90 % запасов мировых ископаемых, станет достоянием Ордена3.

Имя Колчака приобретает широкую известность в научных кругах14.

За свою подвижническую научную деятельность Александру Колчаку была вручена весьма необычная в мирное время для молодого офицера награда – орден Святого Владимира 4-й степени. Академия наук и императорское Географическое общество удостоили его большой золотой медали (см. приложение, рис. 23), которой до Колчака были награждены всего лишь три исследователя Нильс Норденшельд, исследователь Шпицбергена и Гренландии, Фритьоф Нансен и Н. Юргенс. Исследование двух экспедиций легли в основу его капитальной научной монографии "Льды Карского и сибирских морей" (см. приложение, рис. 24).

Это исследование до сих пор считается классическим по гидрологии Ледовитого океана. В 1928 году американское Географическое общество переиздало его в переводе на английском – "Проблемы полярных изысканий", где были собраны работы свыше 30 наиболее известных полярных путешественников15.

Он открыл, что арктический ледовый пак совершает движение по часовой стрелке, причём "голова" этого гигантского эллипса упирается в Землю Франца-Иосифа, а "хвост" находится у северного побережья Аляски. Им был введен в научный оборот ряд новых океанологических терминов14.

Многое из научных разработок Александра Васильевича только недавно стало выходить наружу. К примеру, ещё в начале XX века он теоретически обосновал теорию строения Солнца, - что американцы сейчас выдают за свои научные достижения. Тогда как ещё Колчак определил прямое воздействие Солнца на ядро Земли3.

Известна ли сегодня эта работа соотечественникам автора? Боюсь, что, как и все, что вышло из – под пера Колчака, она была заточена в какой-нибудь спецхран. Казалось, жизнь его определилась раз и навсегда – гидрографический факультет Морской академии, а там новые экспедиции, новые открытия, новые труды и новые награды… Однако карьере моряка-учёного не суждено было статься…15

Уже в 1906 году, после представления Академии официального отчёта об экспедициях, Колчак возвращается на военную службу14.

Взбудораженное неудачной войной и революционными взрывами общество не могло ни объяснить, ни тем более простить катастрофу морской мощи государства, столь грандиозную, что подобий ей не могли припомнить ни в ближнем времени, ни в дальних веках.

Колчак, больше чем кто-либо из его сослуживцев, мог без ущерба для чувства личной чести уйти в чистую науку и безбедно строить карьеру гидрографа, географа. Большая Константиновская медаль открывала перед ним блестящую академическую будущность. Но он в третий раз сменил освоенное поприще на новую стезю. С группой таких же деятельных и честолюбивых офицеров Колчак сколотил своего рода мозговой центр, который должен был выработать главные идеи преобразования Российского флота, возродить его из руин и превратить в ощутимую морскую силу. Двигали ими не только национальные амбиции, но и предощущение новой, вызревающей, небывалой в мире войны, к которой лихорадочно уже готовились Англия и Германия, Франция и Турция, Италия и Австро-Венгрия… На верфях трех континентов закладывались дредноуты и подводные лодки, авиаматики и скоростные эсминцы…

Мозговой центр именовался скромно – кружок, где он был лишь помощником председателя – лейтенанта А. Н. Щеголева. Колчак выступил с докладом "О постановке мин заграждения с миноносцев", в котором предложил идею использования автоматических мин в качестве средства нападения. Колчак явился одним из инициаторов создания Морского генерального штаба К весне 1906 года Морской генеральный штаб был сформирован. Начальником ведущего – Тактического – отдела назначили отнюдь не маститого адмирала, а капитана 2 ранга Александра Васильевича Колчака. Ему не было в ту пору и тридцати двух лет. Его доклад "Дифференциация морской силы" стал основополагающим при разработке Морским генеральным штабом новых типов судов.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16